Преподобный и богоносный отец наш Сергий родился в Ростовской области от благочестивых и знатных родителей - бояр Кирилла и Марии. Еще от чрева матери Бог избрал его на служение Себе. Незадолго до его рождения в воскресный день Мария, по своему обычаю, пришла в церковь к литургии. Перед началом чтения святого Евангелия младенец во чреве ее так громко воскликнул, что голос его слышали все стоявшие в храме; во время Херувимской песни он воскликнул во второй раз; а когда священник произнес "Святая святым", - в третий раз послышался из утробы матери голос младенца. Из этого все уразумели, что произойдет на свет великий светильник миру и служитель Пресвятой Троицы. При этом чуде мать преподобного была объята страхом и ужасом; сильно были удивлены и все слышавшие голос. Бог даровал Марии сына, имя которому нарекли Варфоломей.

Достигнув семилетнего возраста, Варфоломей был отдан родителями учиться грамоте; вместе с ним учились и два его брата, старший Стефан и младший Петр. Они учились хорошо и делали большие успехи, а Варфоломей далеко отставал от них: трудно давалось ему ученье, и хотя учитель занимался с ним весьма усердно, тем не менее он мало успевал. Родители его бранили, учитель наказывал, товарищи смеялись.

И это было по смотрению Божьему, дабы дитя получило разум книжный не от людей, но от Бога. Сильно печалился о том Варфоломей, горячо и со слезами молился, чтобы Бог даровал ему разумение грамоты, и Господь внял молитве, исходившей из глубины сердца благочестивого отрока. Однажды отец послал Варфоломея за лошадьми; привыкший беспрекословно повиноваться воле своих родителей, отрок тотчас же отправился в поле. По дороге он встретил инока - старца, или скорее посланного Богом ангела в иноческом образе; старец стоял под дубом посреди поля и творил молитву. Варфоломей приблизился к нему и, поклонившись, стал ожидать, пока тот окончит свою молитву. По окончании ее, старец благословил отрока, облобызал его и спросил, что ему нужно.

Варфоломей отвечал:

- Всей душой моей я желаю научиться грамоте. Отдали меня учиться, но ученье не дается мне; и вот я сокрушаюсь теперь о том. Отче святой! Помолись за меня Богу, чтобы Он помог мне уразуметь грамоту.

Инок исполнил просьбу Варфоломея. Окончив молитву, он благословил отрока и сказал:

- Отныне Бог даст тебе, дитя мое, уразуметь грамоту, так что ты превзойдешь братьев своих и сверстников.

После того старец хотел было удалиться, но обрадованный отрок усердно просил его посетить дом родителей. Уважавшие иноков родители Варфоломея с честью встретили гостя. Они стали предлагать ему пищу, но старец отвечал, что следует прежде вкусить пищи духовной - и когда все начали молиться, он велел Варфоломею читать псалмы.

- Я не умею, отче, - отвечал отрок.

Но инок пророчески произнес:

- Отныне Господь дарует тебе знание грамоты.

И действительно, Варфоломей тотчас же начал стройно читать псалмы. Родители его сильно дивились такой быстрой перемене, совершившейся с их сыном.

При прощании старец сказал родителям святого:

- Велик будет сын ваш пред Богом и людьми, он станет некогда избранною обителью Святого Духа и служителем Пресвятой Троицы.

С того времени святой отрок без всякого затруднения читал книги и понимал все написанное в них; легко давалась ему грамота, ибо "Бог отверз ему ум к уразумению Писаний" (Лк 24:45). Варфоломей возрастал годами, а с тем вместе разумом и добродетелью. Рано почувствовал он любовь к молитве, с самых юных лет познал сладость в беседе с Богом; поэтому так ревностно стал посещать храм Божий, что не пропускал ни одной службы. Не любил он детских игр и старательно избегал их; не по сердцу ему приходились веселье и смех сверстников, ибо он знал, что "худые сообщества развращают добрые нравы" (1 Кор 15:33). Твердо он помнил, что "начало мудрости - страх Господень" (Пс 110:10), и потому всегда старался научиться сей мудрости. С особенным старанием и ревностью он предавался чтению Божественных и священных книг. Благочестивый отрок наложил на себя строгий пост: по средам и пятницам он ничего не вкушал, а в прочие дни питался только хлебом и водою.

Между тем Кирилл и Мария переселились из древнего и славного города Ростова в скромный городок Радонеж. Родители преподобного сильно обеднели от тягостей и опустошений татар, которые в то время владели русской землей, а также от поборов и притеснений со стороны наместников московского князя Иоанна Даниловича Калиты, управлявших Ростовом. Варфоломей, которому было тогда около 15 лет от роду, также последовал за своими родителями в Радонеж. Когда юноше исполнилось 20 лет, он стал просить своих родителей, чтобы они благословили его постричься в иноки: уже давно стремился он посвятить себя Господу. Хотя родители его и ставили выше всего иноческую жизнь, однако просили сына подождать некоторое время.

- Чадо, подожди немного! - говорили они сыну. - Ты видишь: мы теперь в старости, в скудости и в болезни, и некому послужить нам. Братья твои женились: у них свои заботы, а ты послужи нам, своим родителям. Проводишь нас до могилы, предашь погребению, тогда и осуществишь свою мысль, исполнишь свое желание. Варфоломей, как покорный и любящий сын, повиновался воле своих родителей и усердно старался успокоить их старость, чтобы заслужить их молитвы и благословение. Незадолго до кончины Кирилл и Мария приняли монашество в Покровском-Хотьковом монастыре, находящемся в четырех верстах от Радонежа. Сюда также пришел овдовевший около того времени старший брат Варфоломея - Стефан и вступил в число иноков. Дом и скудное свое имущество Кирилл и Мария оставили Варфоломею. Но он часть наследства истратил на помины души, на милостыню и кормление нищих, а остальное отдал младшему брату Петру. Ничего не взял он себе, ничего не удержал даже для пропитания, ибо уповал на Бога, "дающего хлеб алчущим" (Пс 145:7).

Стремясь к отшельничеству, Варфоломей умолял старшего брата Стефана оставить Хотьков монастырь и идти для подвигов в пустыню. Стефан согласился, и братья отправились отыскивать пустынное место, удобное для отшельнической жизни. Долго они ходили по окрестным лесам, пока не пришли туда, где ныне возвышается монастырь Пресвятой Троицы, прославленный именем преподобного Сергия. Место это, прозывавшееся тогда Маковец, было покрыто густым, дремучим лесом, которого не касалась рука человека. И далеко во все стороны простирались лес и пустыня; мимо того места не пролегала дорога и никто не заходил сюда; вблизи не было ни сел, ни дворов и никаких людских поселений; одни звери обитали здесь. С горячей молитвою обратились к Богу братья, призывая Божие благословение на место будущего обитания и предавая Его святой воле свою судьбу. Устроив хижину, они стали ревностно подвизаться и молиться Богу. Потом воздвигли небольшую церковь и с общего согласия решили освятить ее во имя Пресвятой Троицы. Так скромно было положено основание Свято-Троицкой Сергиевой лавры.

С усердием и неусыпным рвением предался теперь Варфоломей духовным подвигам: великой радостью был объят юный подвижник, когда увидел, что заветное его желание исполняется.

Но старший брат его Стефан, тяготясь жизнью в таком пустынном месте и оказав Варфоломею только небольшую помощь в трудах, оставил юношу одного в пустынном лесу, переселился в Московский Богоявленский монастырь.

Оставшись в совершенном одиночестве, Варфоломей еще усерднее стал приготовляться к иноческой жизни; лишь только тогда, как укрепился он в трудах и подвигах и приучил себя к строгому исполнению правил монашеских, он решил принять пострижение.

Игумен Митрофан и постриг его в иноческий чин на двадцать третьем году его жизни, Варфоломею и дано было имя Сергий.

Они грозили разорить до основания церковь и келию подвижника, а его самого убить. Преподобный же, вооружившись молитвою и честным крестом, отогнал силу вражью и, славословя Бога, пребывал без всякого опасения.

Такими словами враги устрашали преподобного, но тщетны были все усилия их: святой помолился Господу, и тотчас же исчезло бесовское полчище.

После этих видений не так страшен был для подвижника вид диких зверей; мимо его одинокой келии пробегали стаи голодных волков и скрывались в чаще леса, или же подходили к преподобному и как бы обнюхивали его; заходили сюда и медведи. Но сила молитвы спасала пустынника. Однажды преподобный Сергий заметил перед своей келией медведя; видя, что он очень голоден, подвижник сжалился над зверем, вынес ему кусок хлеба и положил на пень. С тех пор медведь стал часто приходить к келии Сергия, ожидал обычного подаяния и не отходил до тех пор, пока не получал его; преподобный радостно делился с ним хлебом, часто даже отдавал ему последний кусок. И дикий зверь в продолжение целого года каждодневно навещал пустынника.

Господь не оставлял Своего угодника в пустыни: с ним Он был во всех скорбях и искушениях, помогал ему, ободрял и укреплял усердного и верного раба Своего.

Между тем стала распространяться молва о необыкновенном пустынножителе - подвижнике. Иноки начали приходить в Радонежскую пустынь и просили преподобного Сергия принять их к себе в сожители и сподвижники. Преподобный отговаривал их, указывая на трудности пустынного жития:

"Вы не в силах жить на этом месте и не можете терпеть пустынного подвига: голод, жажду, скорби, затруднения, скудость и недостаток".

Когда же пришельцы настойчиво просили подвижника не отсылать их от себя, видя твердость их намерения и решимость подвизаться в пустыни, преподобный приглашает их приготовиться к терпению: "Теперь приготовьте сердца свои не на пищу, не на питие, не на покой и беспечалие, но на терпение, чтобы переносить всякое искушение и всякий труд; приготовьтесь на пост, на подвиги духовные и на многие скорби".

Вскоре в Радонежской пустыни собралось двенадцать человек, и долго не изменялось это число. Если кого-либо из братии постигала кончина, то на его место приходил другой, так что многие усматривали в этом совпадение: число учеников преподобного было такое же, каково было число учеников Господа нашего Иисуса Христа. Скромен и убог был тогда вид Троицкой лавры. В глухом бору над речкой расчищена поляна и обнесена тыном. На поляне стоит небольшая церковь и несколько таких же малых келий, разбросанных в беспорядке, как пришлось. В монастыре между келиями еще стоят и шумят деревья; около самой церкви лежат срубленные колоды деревьев и торчат пни; кое-где взрыты гряды и засажены овощами. Таков был монастырь преподобного Сергия в первые годы после своего возникновения.

Тихо и мирно проходила подвижническая жизнь пустынников; ежедневно они собирались в свою небольшую церковь и здесь возносили Господу усердные молитвы: они служили полуночницу, утреню, часы, вечерню и повечерие, а для совершения Божественной литургии приглашали к себе из ближайших сел священника.

Когда скончался игумен Митрофан, братия стали просить преподобного, чтобы он сам принял сан священства и был у них игуменом. Сергий отказался: он хотел подражать Господу и быть всем слугою. Своими руками он построил три или четыре келии, на своих плечах носил воду в два водоноса из источника под горой и ставил ее у келии каждого брата, рубил дрова, пек хлеба, шил одежду, готовил пищу и смиренно исполнял другие работы. Свои труды великий подвижник соединял с молитвой, постом и бдением: питался одним только хлебом и водой и то в небольшом количестве, каждую ночь он проводил в молитве и бдении, лишь на краткое время забывался сном. К величайшему удивлению всех, столь суровая жизнь нисколько не ослабляла здоровья подвижника; подавляя греховные движения плоти, она даже как будто укрепляла его тело и придавала ему силы для новых, еще больших подвигов. Всеми силами иноки старались подражать ему; так же, как и он, пребывали они в посте, молитве и постоянных трудах: то шили одежды, то переписывали книги, то возделывали небольшие свои огороды и исполняли другие подобные работы.

Наконец, подвижники Радонежской пустыни, уговорившись между собою и решив избрать игуменом преподобного Сергия, собрались вместе, пришли к нему и сказали: - Отче, не можем мы жить без игумена, желаем, чтобы ты был нашим наставником и руководителем, мы хотим приходить к тебе с покаянием и, открывая пред тобою все помышления, всякий день получать от тебя разрешение наших грехов. Совершай у нас святую литургию, дабы мы из честных рук твоих приобщались Божественных Тайн.

Сергий решительно отказался:

- Братия мои, - говорил он, - у меня и помысла никогда не было об игуменстве, одного желает душа моя - окончить дни свои простым иноком. Не принуждайте же вы меня. Лучше предоставим все это Богу; пусть Он Сам откроет нам Свою волю, и тогда увидим, что нам делать.

Но иноки продолжали неотступно просить преподобного и говорили:

- Если ты не хочешь заботиться о душах наших и быть нашим пастырем, то испроси нам игумена у святителя. В противном случае все мы принуждены будем оставить сие место и нарушить обет, данный нами; тогда нам придется блуждать, подобно овцам, без пастыря.

Не один раз и после того братия приходили к преподобному. Снова они умоляли его принять игуменство, еще настойчивее грозили оставить монастырь - уйти в мир из пустыни, возлагая всю ответственность за то пред Богом на преподобного. Такими угрозами они принудили Сергия принять игуменскую должность в своей обители.

Просто и немногословно было его наставление, но своею ясностью и убедительностью оно навсегда укоренилось в сердцах братии. Впрочем, преподобный не столько действовал словом, сколько самою своею жизнью, своим добрым примером. Став игуменом, он не только не изменил своих прежних подвигов, но еще с большею ревностью исполнял все правила монашеские; постоянно носил он в сердце своем слова Спасителя: "и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом" (Мк 10:44). Ежедневно он совершал Божественную литургию и всегда сам приготовлял для нее просфоры: толок и молол своими руками пшеницу, сеял муку, месил и квасил тесто, - сам пек их. Печение просфор было особенно любимым трудом преподобного: никого другого он не допускал до этого дела, хотя многие из братии и желали бы взять на себя этот нелегкий труд. Кроме того, он сам варил кутью и катал свечи для богослужения. Первым подвижник приходил в церковь, где стоял прямо, никогда не позволяя себе ни прислониться к стене, ни сесть; последним уходил из храма Божьего; неусыпно и с любовью поучал он братию.

Тогда возвратился в пустынную обитель преподобного Сергия из Московского Богоявленского монастыря старший брат его Стефан. Он привел с собою младшего сына своего Иоанна, имевшего 12 лет от роду, и передал его преподобному для пострижения в иночество.

Принимая иноков после тщательного испытания, святой и потом следил за их жизнью. Так он строго запрещал братии после повечерия выходить из своих келий или вступать в беседу друг с другом; каждый должен был в это время пребывать в своей келии, занимаясь рукоделием или молясь. Поздно вечером, особенно в темные и долгие ночи, неутомимый и ревностный игумен, после келейной молитвы, совершал обход келий и через оконце смотрел, чем кто занят. Если он заставал инока творящим молитву, или занимающимся рукоделием, или читающим душеспасительные книги, то с радостью воссылал о нем Богу молитвы и просил, чтобы Господь подкрепил его. Если же он слышал недозволенную беседу или заставал кого-либо за суетным занятием, то, постучав в двери или окно, отходил далее. На следующий же день он призывал к себе такого брата и вступал с ним в беседу, издалека тихо и кротко наводя его на признание своей вины. Послушный инок сознавался, просил прощения, и Сергий с отеческой любовью прощал его, на непокоряющегося же, не сознающего своей виновности он налагал эпитимию. Так преподобный Сергий заботился о вверенном ему стаде, так умел он соединять кротость со строгостью. Истинным пастырем, а не наемником был он для братии своей обители.

Обитель преподобного Сергия в первое время своего существования была бедна самыми необходимыми предметами; часто подвижники испытывали крайний недостаток в самом нужном. Удаленная от жилищ, отрезанная от всего света глухим, едва проходимым лесом, обитель преподобного Сергия редко получала помощь от мирских людей. Часто у братии не было вина для совершения Божественной литургии, и они были принуждаемы лишать себя этого духовного утешения; часто не хватало пшеницы для просфор или фимиама для каждения, воска для свеч, елея для лампад, - тогда иноки зажигали лучину и при таком освещении совершали службы в церкви. В бедно и скудно освещенном храме они сами горели и пламенели любовью к Богу яснее самых ярких свеч.

Сам игумен нередко испытывал нужду. Так однажды у преподобного не оставалось ни одного куска хлеба, да и во всем монастыре была скудость в пище; выходить же из обители для того, чтобы просить пропитания у мирян, преподобный строго запрещал инокам: он требовал, чтобы они возлагали надежду на Бога, питающего всякое дыхание, и у Него с верой просили бы всего благопотребного; а что он повелевал братии, то и сам выполнял без всякого опущения. Поэтому три дня терпел святой. Но на рассвете четвертого дня, томимый голодом, взяв топор, он пришел к одному старцу, жившему в его монастыре, по имени Даниил, и сказал ему:

- Я слышал, старче, что ты хочешь пристроить сени к своей келии; я желаю, чтобы руки мои не оставались праздными, поэтому и пришел к тебе; позволь мне построить сени.

Даниил отвечал:

- Да, я уже давно желаю сделать сени, даже заготовил все необходимое; жду только плотника из деревни; порядить же тебя я не решаюсь, ибо ты возьмешь с меня большую плату.

Но Сергий сказал, что ему нужно только несколько кусков старого, гнилого хлеба. Тогда старец вынес своему игумену решето с кусками хлеба, но преподобный сказал:

- Не сделав работы, я не беру платы.

После того он усердно принялся за работу; целый день занимался этим делом и, с Божьей помощью, кончил его. Лишь вечером на заходе солнца святой принял хлеб; помолившись, он стал вкушать его, причем некоторые иноки заметили, что из уст преподобного исходит как бы дым. Видя это, пустынножители дивились его смирению и терпению.

Как-то в другой раз случилось оскудение в пище; два дня переносили это лишение иноки. Наконец, один из них, сильно страдая от голода, стал роптать на святого, говоря: "Доколе ты будешь запрещать нам выходить из монастыря и просить у мирян хлеба? Еще одну ночь мы перетерпим, а утром уйдем отсюда и не воротимся, чтобы нам не умереть с голода".

Преподобный утешал братию словами Священного Писания, повелевающими возлагать упование на Бога, привел он им слова Христова: "взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их" (Мф 6:26).

- Если же Он питает птиц, - говорил святой, - то неужели не может подать пищу нам? Вот теперь время терпения, мы же ропщем. Если мы перенесем кратковременное испытание с благодарностью, то это самое искушение послужит нам на большую пользу; ведь и золото не очищается без огня.

Не успел подвижник кончить своих слов, как в ворота монастыря начали стучать. Оказалось, что в обитель привезли неизвестно откуда много свежих, только что испеченных хлебов. Привезшие говорили:

- Вот это один христолюбец прислал авве Сергию и братии, живущей с ним.

Тогда иноки стали просить посланных вкусить с ними пищи, но те отказались, сказав, что им приказано немедленно вернуться обратно, - и поспешно удалились из обители. Пустынники, увидев обилие привезенных яств, поняли, что Господь посетил их Своею милостью, и, возблагодарив горячо Бога, устроили трапезу; при этом иноки сильно были поражены необычайною мягкостью и необыкновенным вкусом хлеба. На другой и на третий день в монастырь еще привезли много еды и пития, так что их хватило надолго для пропитания братии. Преподобный игумен, воспользовавшись этим случаем для наставления иноков, сказал, поучая их:

- Смотрите, братия, как Промыслитель Господь не оставляет места этого и рабов Своих соиночествующих, живущих здесь, работающих день и ночь и всетерпящих с верой и благодарением. И, вспоминая слова святого апостола Павла: "имея пропитание и одежду, Будем довольны тем" (1 Тим 6:8), он уговаривал братию не заботиться о скоропреходящем, но уповать на Промыслителя - Бога.

Одно время в монастыре стал чувствоваться недостаток в воде, происшедший, вероятно, оттого, что источник, протекавший около обители, давал менее воды, чем сколько нужно было для всех насельников быстро умножавшегося монастыря. Братии приходилось теперь носить воду издалека и с большими затруднениями. Поэтому некоторые стали роптать на святого и говорили:

- Зачем ты, не разбирая, поселился на этом месте? Зачем, когда здесь нет поблизости воды, ты устроил обитель?

Преподобный смиренно отвечал:

- Братия, я желал один безмолвствовать на этом месте, Богу же было угодно, чтобы здесь возникла обитель. Он может даровать нам и воду, только не изнемогайте духом и молитесь с верою: ведь, если Он в пустыне извел воду из камня непокорному народу еврейскому, то тем более не оставить вас, усердно служащих Ему.

После того он взял с собой одного из братии и тайно сошел с ним в чащу, находившуюся под монастырем, где никогда не было проточной воды. Найдя во рве немного дождевой воды, святой преклонил колена и стал молиться: "Боже, Отче Господа нашего Иисуса Христа, услышь нас в час этот и яви славу Твою: как в пустыне через Моисея чудодействовала крепкая десница Твоя, источив из камня воду, так и здесь яви силу Твою, - Творец неба и земли, даруй нам воду на месте этом, и да разумеют все, что Ты внемлешь молящимся Тебе и воссылающим славу Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и во веки веков. Аминь".

Тогда впезапно забил обильный источник. Сильно поражена была братия; ропот недовольных сменился чувством благоговения перед святым игуменом; иноки даже стали называть сей источник Сергиевым. Но смиренному подвижнику было тяжело прославление людское и он сказал:

- Не я, братия, дал вам воду, но Сам Господь послал ее нам, недостойным. Поэтому не называйте его моим именем.

Тогда братия перестали называть источник Сергиевым.

Много и других чудес совершил преподобный еще при жизни: так однажды он воскресил мертвого. Это произошло следующим образом: в окрестностях обители жил поселянин, питавший к Сергию великую веру; единственный сын его был одержим неизлечимою болезнью; твердо надеясь, что святой исцелит отрока, поселянин принес его к преподобному. Но в то время, как он пришел в келию святого и стал просить его помочь болящему, отрок умер. Потеряв всякую надежду отец стая горько плакать: "Увы мне, - говорил он святому, - я пришел к тебе, человек Божий, с твердой уверенностью, что ты поможешь мне. Увы мне! Что теперь мне делать?"

Так скорбя и рыдая, он вышел, чтобы принести все нужное для погребения сына.

Увидев рыдания огорченного отца, преподобный сжалился над ним и, сотворив молитву, воскресил отрока. Вскоре возвратился поселянин с гробом.

Святой же сказал ему:

- Напрасно ты неосмотрительно предаешься печали: отрок не умер, но жив.

Так как этот человек видел, как умер его сын, то не хотел верить словам святого; но подойдя, он с удивлением заметил, что отрок действительно жив; тогда обрадованный отец стал благодарить преподобного за воскрешение сына.

- Ты обманываешься и не знаешь сам, что говоришь, - отвечал ему чудотворец. - Когда ты нес отрока сюда, он от сильной стужи изнемог, - ты же подумал, что он умер; теперь в теплой келии он согрелся - а тебе кажется, что он воскрес.

Но поселянин продолжал утверждать, что сын его воскрес по молитвам святого. Тогда Сергий запретил ему говорить о этом, прибавив:

- Если ты станешь рассказывать о том, то будешь наказан и вовсе лишишься своего сына.

В великой радости вернулся поселянин домой, прославляя Бога и его угодника Сергия. Об этом чуде узнал один из учеников преподобного, который и поведал о нем.

Много и других чудес происходило по молитвам подвижника. "Слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются" (Мф 11:5), словом, все, с верой приходящие к святому, какими бы ни страдали недугами, получали телесное здоровье и нравственное назидание, так что обретали сугубую пользу.

Слух о таких чудесах преподобного Сергия распространялся все далее и далее, молва о его святой, подвижнической жизни росла шире и шире; более и более возрастало число посещавших его обитель. Все прославляли преподобного Сергия, все благоговейно почитали его; многие шли сюда из различных городов и мест, желая видеть святого подвижника; другие стремились получить от него наставление и насладиться его душеполезной беседой; многие иноки, оставив свои монастыри, приходили под кров основанной преподобным обители, желая подвизаться под его руководством и жить вместе с ним; простые и знатные жаждали получить от него благословение, приходили к блаженному отцу. Все его уважали и считали за пророка или как бы за одного из древних святых отцов.

Уважаемый и прославляемый всеми, преподобный Сергий оставался все тем же смиренным иноком: людская слава не прельщала его; все так же продолжал он трудиться и служить всем примером величайшего смирения. Не любил он мягких и красивых одежд, но постоянно носил одеяние из грубой ткани, сшитое своими руками. Однажды в монастыре не было хорошего сукна, оставался всего один кусок, и тот был такого низкого достоинства и притом так плохо окрашен, что монахи отказывались брать его. Тогда Сергий взял его себе, сшил из него одежду и носил ее до тех пор, пока не развалилась.

Вообще же святой всегда носил ветхую и грубую одежду, так что многие не узнавали его и принимали за монастырского служку. Один крестьянин из дальнего селения, слыша много о святом Сергии, пожелал видеть его. Он пришел в обитель преподобного и стал спрашивать встречающихся братиий где находится святой. Случилось, что преподобный тогда в огороде копал землю. Братия сказала о том прибывшему поселянину; он пошел к огороду и в щель забора увидел святого, копающего землю, в худой, разодранной одежде, испещренной заплатами. Он подумал, что указавшие ему на этого старца посмеялись над ним, ибо он ожидал видеть святого в большой славе и чести.

Поэтому он снова стал спрашивать с обидой:

- Где же святой Сергий? Покажите мне его, так как я пришел издалека поклониться ему; к тому же имею к нему дело.

Иноки же отвечали:

- Старец, виденный тобой, и есть преподобный отец наш.

Когда святой вышел из огорода, крестьянин отвернулся от него и не хотел смотреть на блаженного; негодуя, он так говорил братии:

- Сколько труда понапрасну понес я! Пришел взглянуть на великого пророка и надеялся увидеть его в большой почести и славе, а вы смеетесь надо мной, показываете какого-то слугу.

Братия с негодованием рассказали игумену о недоверчивом и непочтительном посетителе. Но насколько тщеславный превозносится о похвале и почести своей, настолько же смиренномудрый радуется о бесчестии и уничижении. Позвав поселянина к себе, преподобный поставил перед ним трапезу и стал радушно угощать его; между прочим, святой сказал ему:

- Не печалься друг: по милости Божией, отсюда никто не уходит печальным и твое желание исполнится.

Лишь только блаженный произнес эти слова, уведомили о прибытии в монастырь князя. Сергий встал и вышел навстречу знатному гостю, приехавшему в монастырь в сопровождении множества слуг. Увидев игумена, князь еще издали поклонился преподобному до земли, испрашивая смиренно у него благословения. Святой же, благословив князя, с подобающею честью ввел его в обитель; они сели рядом и стали беседовать, а прочие все предстояли. Поселянин, оттесненный далеко княжескими слугами, не мог, несмотря на все свои старания, приблизиться к тому старцу, которым он ранее гнушался. Тогда он тихо спросил у одного из предстоящих:

- Господин, что это за старец сидит с князем?

Тот же отвечал ему:

- Разве ты пришлец здесь, что не знаешь этого старца? Это - преподобный Сергий.

Тогда поселянин стал укорять себя и ужасаться за свое неверие. Когда же князь вышел из обители, он быстро подошел к преподобному и, стыдясь прямо глядеть на него, поклонился старцу в ноги, прося прощения зато, что согрешил по неразумию. Святой же ободрил его, благословил, побеседовал с ним, утешил его и отпустил домой.

Таким великим смирением отличался преподобный Сергий: земледельца, который пренебрег им, он возлюбил не менее, чем князя, оказавшего ему почесть. И тот ушел с великой верой к святому; прожив несколько времени в миру, поселянин скоро опять пришел в обитель и принял здесь пострижение: так сильно тронуло его смирение великого подвижника.

Один раз поздно вечером блаженный, по своему обычаю, совершал правило и усердно молился Богу о своих учениках; вдруг он услышал голос, звавший его:

- Сергий!

Преподобный сильно изумился такому необычайному в ночное время явлению; отворив окно, он хотел посмотреть, кто зовет его. И вот, видит он большое сияние с неба, которое настолько разгоняло ночной мрак, что сделалось светлее дня. Голос послышался во второй раз:

- Сергий! Ты молишься о своих чадах, и моление твое услышано: посмотри - видишь число иноков, собирающихся под твое руководство во имя Пресвятой Троицы.

Оглянувшись, святой увидел многое множество прекрасных птиц, прилетевших и в сам монастырь, и за его ограду. И опять был слышен голос:

- Так умножится число твоих учеников, подобно этим птицам; и после тебя оно не оскудеет и не умалится, если они станут следовать твоим стопам.

Святой был изумлен таким дивным видением. Желая, чтобы и другой кто-либо порадовался вместе с ним, он громким голосом позвал Симона, жившего ближе прочих. Удивляясь необычайному призыву игумена, Симон поспешно пришел к нему, но видеть всего видения уже не сподобился, а узрел только некоторую часть небесного света. Преподобный подробно рассказал ему все, что он видел и слышал, и оба провели без сна всю ночь, радуясь и прославляя Бога.

Запретив инокам частную собственность, преподобный не был склонен скоплять богатство и в общую пользу монастыря. Все излишки, какие в нем скоплялись, подвижник употреблял на дела благотворения. И с того времени никто из нуждающихся не уходил без подаяния от ворот Радонежской обители; больные надолго оставались при монастыре и пользовались уходом. Путники, заехавшие зимнею порою в непогоду и морозы, жили в обители и получали содержание, пока нельзя было пуститься в дальнейший путь. Князья и воеводы заходили сюда с отрядами войска и все получали пищу и питье от гостеприимного подвижника

Многие благочестивые мужи просияли славою в обители преподобного; многие из них были поставлены на игуменство в другие монастыри, а иные возведены на святительские кафедры. И все они преуспевали в добродетелях, наставляемые и руководимые своим великим учителем Сергием.

Однажды святой игумен совершал Божественную литургию вместе с братом своим Стефаном и племянником Феодором. В церкви тогда среди прочих находился также Исаакий молчальник. Со страхом и благоговением, как и всегда, совершал святой великое таинство. Вдруг Исаакий видит в алтаре четвертого мужа, в чудно блистающих ризах и сияющего необычайным светом; при малом входе с Евангелием небесный сослужитель следовал за преподобным, лицо его сияло, как снег, так что невозможно было взирать на него. Чудное явление поразило Исаакия, он отверз уста свои и спросил рядом стоящего с ним отца Макария:

- Что за дивное явление, отче? Кто этот необыкновенный муж?

Макарий также был сподоблен видения; изумленный и пораженный им, он отвечал:

- Не знаю, брате; я и сам ужасаюсь, взирая на такое дивное явление; не пришел ли разве какой священнослужитель с князем Владимиром?

Князь Владимир Андреевич в то время был в церкви. Старцы спросили у одного из его свиты, не приходил ли с князем иерей; спрошенный ответил, что священника с ними не было. Тогда иноки поняли, что с преподобным Сергием сослужит ангел Божий. По окончании литургии приступили к святому и спросили его об этом. Сначала подвижник не хотел открывать им тайны:

- Какое необычайное явление видели вы, чада? Служили литургию Стефан, Феодор и я, грешный; более никого не было.

Ученики же продолжали просить его; тогда преподобный сказал им:

- Чада, если Сам Господь Бог открыл вам, то могу ли я утаить это? Тот, кого вы видели, был ангел Господень; не только ныне, но и всегда, когда мне, недостойному, приходится совершать литургию, он, Божиим изволением, служит вместе со мной. Вы же никому не говорите, что видели, пока я жив.

Не в одной Москве, но и во многих других местах возникали обители, основанные учениками преподобного Сергия или же устроенные самим великим подвижником.

Около полутораста лет прошло с тех пор, как русскую землю завоевали татары. Тягостью и унизительно было иго этих грозных завоевателей; частые набеги на целые области, разорение жилищ, избиение жителей, разрушение церквей Божиих, большая дань - все это невыносимым гнетом ложилось на русскую землю; князья часто должны были ездить на поклон в Орду и там подвергались разным унижениям. Нередко и среди князей происходили разногласия и ссоры, что мешало им объединиться и свергнуть иго иноплеменников.

В это время Божиим попущением за грехи людские один из ханов татарских, нечестивый Мамай, поднялся на Русь со всеми своими несметными полчищами. Великий князь Димитрий Иоаннович также стал готовиться к войне, но прежде чем выступить в путь, он отправился в монастырь Животворящей Троицы, чтобы поклониться Господу и испросить благословения на предстоящий поход у святого игумена обители. Имея великую веру к преподобному, признавая его пророком, князь Димитрий спрашивает святого, идти ли ему против безбожных.

Радонежский подвижник ободрил князя и сказал ему:

- Подобает тебе заботиться о стаде, порученном Богом, и выступить против безбожных.

После этого святой старец пригласил князя выслушать Божественную литургию; по окончании ее Сергий просил Димитрия Иоанновича, чтобы он вкусил пищи в его обители; хотя великий князь и спешил отправиться к своему войску, однако он повиновался святому игумену. Тогда старец сказал ему:

- Обед сей, великий князь, будет тебе на пользу. Господь Бог тебе помощник; еще не приспело время тебе самому носить венец победы, но многим весьма многим сподвижникам твоим готовы венцы страдальцев.

После трапезы, окропив святою водою великого князя и бывших с ним, преподобный сказал князю:

- Врага ожидает конечная гибель, а тебя милость, помощь от Бога и слава. Уповай же на Господа и на Пречистую Богородицу.

Затем, осенив князя честным крестом, преподобный пророчески изрек:

- Иди, господин, безбоязненно. Господь поможет тебе против безбожных: победишь врагов своих.

Последние слова он сказал одному только князю; обрадовался тогда защитник русской земли, и пророчество святого заставило его прослезиться от умиления. В то самое время в обители Сергиевой подвизались два инока Александр Пересвет и Андрей Ослябя: в миру они были боярами, воинами, опытными в ратных делах. Этих иноков-воинов и просил великий князь у преподобного Сергия; старец тотчас жеисполнил просьбу Димитрия Иоанновича; он приказал возложить на иноков схиму с изображением креста Христова и, напутствуя их, говорил:

- Вот, чада, оружие непобедимое: да будет оно вам вместо шлемов и щитов бранных! Великий князь в умилении воскликнул:

- Если Господь мне поможет, и я одержу победу над безбожными, то поставлю монастырь во имя Пречистой Богоматери.

Преподобный еще раз благословил князя и окружавших его; по преданию, он дал ему икону Господа Вседержителя и проводил его до самых врат обители. Так святой игумен старался ободрить князя в тяжелое время, когда нечестивые враги грозили смести с лица земли имя русское и уничтожить веру православную.

Между тем русские князья соединились, и собравшееся войско выступило в поход; 7 сентября 1380 года ополчение достигло Дона, переправилось через него и расположилось на знаменитом поле Куликовом32, готовое встретить грозного врага. Утром 8 сентября, в день праздника Рождества Пресвятой Богородицы, войско стало готовиться к бою; перед самой битвой пришли иноки Троицкой обители, посланные от преподобного Сергия. Святой игумен хотел укрепить мужество князя: он передает ему благословение Пресвятой Троицы, присылает Богородичную просфору и грамоту, в которой утешает его надеждою на помощь Божию, и предрекает, что Господь дарует ему победу. Весть о посланниках Сергиевых быстро разнеслась по полкам и вдохновила воинов мужеством; надеясь на молитвы преподобного Сергия, они безбоязненно шли на битву, готовые умереть за православную веру и за свою родную землю.

Несметное полчище татарское надвигалось, как туча; уже из среды его выступил богатырь громадного роста, необычайной силы. Надменно, подобно древнему Голиафу, он вызывал кого-либо из русских на единоборство. Страшен был грозный вид богатыря. Но против него выступил смиренный инок Пересвет. Простившись мысленно со своим отцом духовным, со своим собратом Ослябою, с великим князем, доблестный воин Христов с копьем в руках быстро устремился на своего противника; со страшною силою они сшиблись, и оба пали мертвыми. Тогда началась ужасная битва; такой сечи еще не бывало на Руси; сотни тысяч воинов бились и погибли на Куликовом поле; тесня один другого, многие умирали под копытами лошадей; от множества трупов трудно было двигаться коням; кровь лилась потоками на пространстве целых десяти верст. Тысячи доблестных воинов русских пали в тот день, но вдвое больше было побито татар и битва окончилась совершенным поражением неприятелей: безбожные и высокомерные враги бежали, оставив за собою поле битвы, усеянное трупами павших; сам Мамай едва успел убежать с малой дружиной.

Во все время, пока происходила Куликовская битва, преподобный Сергий, собрав братию, стоял с нею на молитве и усердно просил Господа, чтобы Он даровал победу православному воинству. Имея дар прозорливости, святой ясно видел как бы перед своими глазами все то, что было удалено от него на большое расстояние; он поведал братии о победе русских, называл павших по именам, сам приносил о них моление.

С величайшей радостью возвратился в Москву великий князь, получивший за славную победу над татарами прозвище Донского, и немедленно отправился к преподобному Сергию. Прибыв в обитель, он от всего сердца воздал благодарение Господу, "Сильному во бранех", благодарил святого игумена и братию за молитвы, рассказал преподобному подробно о битве, повелел служить заупокойные литургии и панихиды за всех воинов, убиенных на Куликовом поле , и сделал щедрый вклад в монастырь.

Страшные сами по себе татары были еще страшнее и опаснее для русской земли в то время, когда между князьями происходили различные споры и ссоры за великокняжеский престол и за другие владения. Некоторые из удельных князей для противодействия Московскому великому князю, вступали даже в союз с врагами Русской земли - татарами и литовцами; такими усобицами часто пользовались наши враги, и случалось, что русской земле грозила неминуемая гибель; а между тем для спасения ее и отражения грозных неприятелей необходимо было всем тесно сплотиться и крепко оборонять свою родину от иноверных, забыв о всяких взаимных распрях. Для этого было нужно, чтобы власть верховная была в руках одного великого князя, так чтобы другие князья подчинились ему и выполняли его волю. Преподобный Сергий и стремился содействовать умиротворению княжеских раздоров и укреплению власти великого князя Московского, и тем принес великую пользу родной земле.

Однажды ночью блаженный Сергий стоял перед иконою Пречистой Богородицы, совершая свое обычное правило, и, взирая на святой лик ее, молился: "Пречистая Матерь Господа нашего, Иисуса Христа, заступница и крепкая помощница человеческому роду, будь ходатаицей за нас, недостойных, молись всегда Твоему Сыну и Богу нашему, да призрит на святое это место. Тебя, Матерь сладчайшего Христа, призываем на помощь рабы Твои, ибо Ты для всех пристанище и надежда".

Так преподобный молился и воспевал благодарственный канон Пречистой. Окончив молитву, он присел на короткое время для отдохновения. Вдруг он изрек своему ученику Михею:

- Чадо, бодрствуй и трезвись! В этот час к нам будет неожиданное и чудесное посещение.

Лишь только произнес он эти слова, внезапно послышался голос, говорящий:

- Се грядет Пречистая.

Услыхав этот голос, святой поспешно вышел из келии в сени; здесь осиял его великий свет ярче солнечного сияния, и он сподобился узреть Пречистую, сопровождаемую двумя апостолами Петром и Иоанном: необычайный блеск окружал Богоматерь. Не вынося необычайного сияния, святой пал ниц. Пречистая же прикоснулась к святому Своими руками и сказала:

- Не ужасайся, избранник Мой! Я пришла посетить тебя, ибо услышаны твои молитвы об учениках. Не скорби больше об обители своей:

И оба они стали горячо благодарить Творца, явившего им такую милость.

Прожив много лет в большом воздержании среди неусыпных трудов, совершив много славных чудес, преподобный достиг глубокой старости. Ему исполнилось уже семьдесят восемь лет В сентябре месяце он впал в тяжелый недуг и, почувствовав приближение кончины, призвал к себе братию и в последний раз обратился к ней с поучением и наставлением; он увещевал иноков пребывать в вере и единомыслии, умолял их сохранять чистоту душевную и телесную, завещал питать ко всем нелицемерную любовь, советовал им удаляться от злых похотей и страстей, наблюдать умеренность в пище и питье, убеждал не забывать страннолюбие и быть смиренными, бежать от земной славы.

Лишившись своего учителя и наставника, братия почувствовали себя осиротелыми, сильно скорбели и проливали горькие слезы; с надгробными песнями и псалмопениями они погребли честное тело святого, положив его в церкви Живоначальной Троицы, на правой стороне ее.

Светло светит солнце и согревает своими лучами землю, но еще светлее сияет великий чудотворец, просвещая своими чудесами и молитвами души человеческие. И не исчезнет никогда слава преподобного, - она будет сиять вечно, ибо в Св. Писании говорится: праведники живут во веки

Оставив братию видимым образом, преподобный Сергий не оставлял с ней общения невидимого; великий подвижник заботился о своей обители и после кончины, неоднократно являясь кому-либо из братии. Так, однажды инок Троицкого монастыря по имени Игнатий удостоился такого видения: святой Сергий стоял за всенощным бдением на своем месте и с прочими братьями участвовал в церковном пении. Удивленный Игнатий тотчас же поведал об этом братии, и все радостно возблагодарили Господа, даровавшего им такого великого молитвенника и споспешника.

Осенью 1408 года, когда игуменом был ученик преподобного Никон, к пределам Московским стали приближаться татары под предводительством свирепого Эдигея. Преподобный Никон долго молил Господа, чтобы Он сохранил обитель Своего угодника и защитил ее от нашествия грозных врагов; при этом он призывал имя великого основателя обители - преподобного Сергия. Раз ночью после молитвы он присел, чтобы отдохнуть, и забылся дремотой. Вдруг он видит святителей Петра и Алексия и с ними преподобного Сергия, который изрек: "Господу было угодно, чтобы иноплеменники коснулись и этого места; ты же, чадо, не скорби и не смущайся: обитель не запустеет, а процветет еще более".

Предсказание преподобного Сергия скоро исполнилось: татары разорили обитель и сожгли ее. Но, предупрежденные таким чудесным образом, иноки временно удалились из монастыря, а когда враги отступили от московских пределов, Никон, с Божьей помощью и по молитвам преподобного Сергия, снова отстроил обитель и воздвиг деревянный храм в честь Пресвятой Троицы.

Молитвы преподобного Сергия спасли его обитель от разорения: разбитые несколько раз, после 16-месячной осады, враги в страхе отступили от стен Троицкой обители 12 января 1610 года.

Много и других чудес совершил великий угодник Божий, и до этого времени гроб его является неоскудеваемым источником чудотворений; все с верой приходящие получают различные и богатые милости. Припадем и мы к раке многоцелебных мощей святого Сергия и в сердечном умилении воззовем: "Преподобный отче Сергий, моли Бога о нас".

[Жития святых Димитрия Ростовского: Двадцать пятый день (08.10)]